Медицина в историях: Когда не нужны ордена

К 100-летию ЯАССР

Бывают люди, которых хочется слушать, не перебивая. И не только потому, что у них за плечами уникальный профессиональный и житейский багаж. А еще и потому, что говорят они о том, с чем солидарны многие. О милосердии к больным. О нестяжании и бессребреничестве, что всегда было присуще лучшим представителям отечественной медицины. О современном имидже врачебной профессии, наконец.

Именно такой разговор однажды вышел у нас с терапевтом Ириной Николаевной Кутуковой, много лет отдавшей Якутской городской клинической больнице – человеком, которому благодарны за свое исцеление тысячи якутян. Я расспрашивала ее о пройденном в медицине пути. А она, Отличник здравоохранения РФ и РС(Я), рассказывала не столько о себе, сколько о коллегах. Тех, с кем шла по этому пути, изо дня в день кого-то спасая. И о том, почему ни разу в жизни ей не захотелось сменить свой белый халат на что-то еще…

Есть такая профессия — людей спасать

  — В нашей семье медиков не было. Но в 6 лет я заболела воспалением легких так, что чуть не умерла. Неизвестно, чем бы все закончилось, если б не сельский фельдшер: выхаживая меня, она ночами сидела у моей постели. И, видно, на меня, ребенка, это произвело тогда огромное впечатление: оказывается, есть такие люди, у которых необычная работа — спасать других, сутками дежурить у кровати больного, не спать…

Медико-лечебный факультет, куда в 1966 году я подала документы, размещался на улице Аммосова — в одном из двух старых особняков, где до революции находились купеческие магазины. Во дворе была анатомка, где мы препарировали трупы. Тут же, рядом, находился буфет.

Учиться было интересно. Я быстро втянулась, на последних курсах даже стала отличницей.  Студенты жили в общежитии на Сергеляхе, потом в районе магазина «Манчаары», откуда на автобусе их возили на учебу. Вот так университет заботился о нас.

К моменту госраспределения мы уже знали, что кое-кому, возможно, придется отправиться в Бурятию или Тыву. Но поскольку Якутию покидать не хотелось, я попросила направить меня в любой район. И в результате получила направление в Саскылах.

Саскылах так Саскылах!

— Сначала самолетом до Жиганска, потом до Оленька. Оттуда на Ан-2 в Саскылах. Прилетела в конце августа, а там уже снег. 

Выхожу из самолета. Смотрю, остроконечные крыши показались. Ну, думаю, юрты, наверное! Значит, в них и жить придется, и больных принимать… Потом оказалось, что это не юрты, а пиломатериалы. Их специально вертикально складируют, чтобы не гнили на земле.

Центральная районная больница, где мне предстояло работать терапевтом, оказалась маленькой – на 15 коек. А коллектив — крохотным и хорошим: рентгенолог, хирург…

Терапевт на селе обычно за всех: с утра в стационаре, после обеда в    амбулатории. При этом меня тут же назначили еще и на полставки акушер-гинекологом: работать было некому. И роды принимала, и аборты делала, и амбулаторные операции выполняла, — всему научилась. Вот только зубы дергать не пришлось…

Основа медицины

— Раньше на медицинском факультете ЯГУ интернатуры не было — всем вручали диплом врача-лечебника. Поэтому в 1976 году меня отправили в интернатуру в Хабаровск, где я и получила специальность терапевта. О чем не пожалела никогда.

Терапия – основа медицины. Специальность, которая охватывает ВСЕ. Вот почему, прежде чем стать «узким» врачом, неплохо поработать терапевтом хотя бы 3-4 года. Потому что это дает доктору уверенность и понимание причины болезней. И очень хорошо, что сейчас в реестре врачебных специальностей появились семейные доктора, занимающиеся практически всем.

Работая в Саскылахе, по сути, я тоже была семейным врачом в его нынешнем понимании. Знала весь поселок. Была в курсе не только того, кто чем болеет, но и кто как живет. Кто выпивает, у кого какая наследственность, где работают… Это помогало понимать человека в целом, а не «по частям». И оказалось хорошей школой!

Когда подвижничество было нормой

— Самолет пролетает — стекла дребезжат. Таким встретило меня в 1978 году терапевтическое отделение Городской клинической больницы, куда после двухгодичной клинической ординатуры при медицинском институте Иркутска я устроилась терапевтом. Как оказалось, фактически на всю жизнь.

Отделение на 110 коек, которым тогда руководила А.В.Попова, находилось в двухэтажном деревянном здании с большой верандой. Дом старый: самолет летит – окна дрожат.

Перечень диагнозов, с которыми туда привозили больных, был весьма длинным: гипертонический криз, пневмония, бронхиальная астма, алкогольные интоксикации и т.д. Поэтому, помимо собственно терапевтических коек, у нас базировалась гастроэнтерология, а также гематологические и эндокринологические койки.

Но независимо от того, что больные поступали разные, доктора могли вести всех. Если уходил в отпуск гематолог, его пациентов лечили другие врачи.

Доктора в отделении работали замечательные: гематолог Евдокия Афанасьевна Жиркова, эндокринологи Нина Константиновна Павлова, Тапталана Ивановна Сивцева, Лидия Петровна Зинченко. На базе отделения работала кафедра терапии МЛФ ЯГУ, сотрудники которой вместе с нами смотрели больных, консультировали их, присутствовали на разборах сложных случаев. Я до сих пор благодарна нашим научным руководителям: д.м.н. Макарову В. М., Васильеву Е. П., Петрову И. И., Кривошапкину В. Г., Чибыевой Л. Г., доцентам Емельяновой Э. А., Аржаковой Г. С., Александровой И. А.

Между тем, в больнице тогда не было даже приемного отделения. Пациентов, которых доставляла «Скорая помощь», мы принимали сами. Сами же по очереди были и ночными дежурантами – каждый обязан был отработать по два ночных дежурства в месяц. Бесплатно. Более того, дежурантов из числа своих врачей присылали городские поликлиники, хотя    совершенно не обязаны были нам помогать. Но вот настолько сознательными тогда были люди, что даже дежуранты поликлиник у нас тоже работали безвозмездно!   Когда сегодня об этом рассказываешь молодым – не верят. А для нас такое подвижничество было нормой…

Если сравнить тот ритм работы и нынешний, то нам, конечно, было тяжелей. Но мы были молоды. К тому же за плечами у меня были 4 года в районе, где вообще не существовало ни праздников, ни выходных и где в дверь стучали в любое время дня и ночи. Мне этот стук до сих пор снится по ночам. А в городе докторов было много, тебя всегда могли заменить.  И я тогда думала: как же хорошо живут городские врачи…

Почти родные

— Это не правда, что больные проходят потоком и ты не успеваешь никого запомнить. Многие остаются с тобой навсегда.

В 2003 году в нашей больнице открылась отделение пульмонологии, куда перешел коллектив терапевтического отделения. Сюда поступают тяжелейшие легочные больные с пневмониями, хроническими обструктивными заболеваниями легких, бронхиальной астмой, декомпенсированным легочным сердцем и др.

Больные бронхиальной астмой — хроники, и потому я всегда считала: им лучше наблюдаться у одного врача. Ведь когда у пациента постоянный доктор, он знает, чем его лечили, от чего ему хорошо или плохо, какие лекарства показаны, а какие нет… И потому как-то само собой так получилось, что привязанных ко мне больных очень много. Уже выписавшись, они звонят, приходят, просят совета… Некоторые за эти годы стали почти родными.

Иногда меня спрашивают: «Ирина Николаевна, у вас что, своих проблем нет?» Проблемы, говорю, у всех есть. Но мне интересно не просто вылечить человека. Важно, чтобы, уже выписавшись, он не пропал из поля зрения врачей.

Вместо орденов…

— Врачом работать трудно, особенно сейчас. Потому что ошибки — они бывают всегда. Вот почему терапевтом, от которого, как от печки, порой «вытанцовывает» все дальнейшее лечение пациента, должен быть рассудительный и спокойный человек. Пусть холерики идут в травматологи и хирурги, где нужна мгновенная реакция. А терапевту надо быть рассудительным. 

А еще наверное, надо любить людей. Разных. Вот есть у меня старый знакомый — бывший бомж. Когда в первый раз его привезли с хроническим бронхитом, он попал ко мне и я его вылечила. Он ушел. Иногда, проходя мимо остановок, видела: вот лежит наш Владимир – вонючий, грязный.

Минул год. Однажды из приемного покоя сообщают: «Ваш бич явился. Требует вас!» Я отвечаю: мало кто меня требует. Посмотрите пациента сами…

Через час опять звонок: «От нашего осмотра отказался. Вас ждет!» Спустилась. Смотрю, сидит Владимир: отечный, страшный. Ну, госпитализировали, потому что болен был. И с тех пор, как у него обострение, он к нам. Пока лежит в отделении, я его ругаю: «Зачем пьешь? Квартиру потеряешь…» Между делом помогла ему инвалидность оформить.

  Ругала-ругала и, видно, допекла: последние годы к бутылке не прикладывался. Потом услышала, как он рассказывал соседям по палате: «Ирина Николаевна меня от алкоголизма вылечила…»

А однажды пришел на День медика – поздравить. Другие забывают, а он пришел. И честно вам скажу, для меня в тот день этот визит был весомей ордена. Ведь главная награда для врача – это когда тебе удается помочь больному…